Западная Беларусь и польские архивы: почему их не передали Польше

            Существует несколько популярных мифов о «польских» архивах Западной Беларуси. Во‑первых, многие ошибочно полагают, что «большевики сознательно сожгли все польские архивы, чтобы стереть историю». На самом деле детальные исследования показывают, что советские власти формировали из польских документов свои архивы и использовали их в целях госбезопасности; а основные потери произошли из‑за войны и хищений. Во‑вторых, часто встречается убеждение: «Рождены на территории бывшей Польши, значит документы ищите в Польских архивах». Это неверно: после 1939 г. все архивы остались на месте, на территории БССР (теперь – Республики Беларусь), и не были отданы Польше. Как подчёркивает исследование, Польше была передана лишь малая часть фондов, а основные сохранившиеся документы польского периода по Западной Беларуси находятся в белорусских архивах.

            После присоединения Западной Беларуси к БССР советская власть изъяла все архивы польской администрации. То есть документы не были переданы польским органам, а хранились в советских архивах. Хотя в тот период важным было то, что Польша находилась в состоянии войны с гитлеровской Германией и ей было не до этого. Ещё в 1939 г. советские власти обязали национализировать «все архивные материалы ликвидируемых польских учреждений и предприятий», включать их в архивные фонды БССР и передавать в местные архивы. Это соответствовало привычной для СССР практике обращения с «трофейными» архивами: создание специальных хранилищ, централизованный контроль, строгий порядок доступа, система отбора и перераспределения фондов. Эти фонды не предназначались и не готовились к передаче в Польшу. Напротив, большинство из них сразу передавалось в создаваемую в Западной Беларуси систему архивов при НКВД.

            Органы госбезопасности проводили отбор материалов, полезных для их оперативной работы: полицейско-судебные и следственные дела, картотеки, отчёты и иные документы, полезные в их работе. Остальные фонды передавались в государственные архивы. Значительная часть польских полицейских и административных материалов и позднее сохранилась в советских архивах, в том числе в спец фондах.

            В сентябре–октябре 1939 года централизованного распоряжения о сожжении всех польских архивов не существовало. Решения принимались на месте: где-то — местными чиновниками или милицией, где-то — активистами или временными инициативными группами. Новые советские уполномоченные нередко ещё не имели чётких инструкций по обращению с такими фондами, а в условиях хаоса и отсутствия контроля часть документов просто уничтожалась — как «ненужные» или «чужие». Это были локальные, несогласованные действия, но именно они позже подпитали миф о якобы тотальном уничтожении советами польского документального наследия.

            Причины, почему местные власти или активисты действительно могли сжигать или выбрасывать архивы, были разные. Присутствовало отношение к польским документам как ненужным или вражеским. Документы польских администраций, судов или полиции воспринимались как символ прежней власти, «чужие» в новой системе, а потому не представлявшие ценности для местных властей.

            Также мог быть страх или желание скрыть следы. Люди могли уничтожать бумаги, чтобы скрыть компрометирующие сведения о сотрудничестве с польской администрацией.

            В монографиях исследователи отмечают практические причины: здания освобождали под новые нужды, а бумаги шли на растопку или в макулатуру.

            Основные же утраты польских архивов пришлись на годы немецкой оккупации (1941–1944). На территории Беларуси оккупационные власти целенаправленно уничтожали массивы судебных, административных и иных документов. Масштаб разрушений и потерь подтверждают, как официальные белорусские архивные ресурсы, так и исследования по истории войны.

            В 1941 году эвакуация польских фондов с территории Западной Беларуси проводилась неполно и неорганизованно. Архивы часто перемещались хаотично, и это только усилило последующие потери. Белорусские архивные публикации отмечают, что уже в первые недели войны часть фондов оказалась без охраны и системного хранения.

            После освобождения Западной Беларуси в 1944 году уцелевшие материалы вошли в состав советских архивов. Таким образом, значительная часть польских документов была потеряна в годы войны из-за действий немецких властей и военной разрухи, а не в результате целенаправленного уничтожения в 1939–1941 годах.

            После смерти Сталина и изменения внешней политики Польша запросила часть архивов. В 1956 г. Комитет общественной безопасности ПНР обратился в МВД СССР с просьбой передать документы «представляющие интерес» для польской стороны.

            Советское МВД поручило БССР «тщательно выявить и подготовить к передаче» документы, созданные польскими учреждениями в 1919–1939 гг. К 10 июня 1956 г. в архивах Гродно, Бреста, Молодечно и Пинска нашли 2724 дела — от материалов управ и судов до полицейских отчетов.

            Однако на переговорах решили передать лишь малую часть дел. В Польшу отправили в основном копии «рядовых» административных актов и «техническую» документацию госучреждений II РП. Документы же генеалогического характера (где национальность фиксировалась), а также документы с секретным или политически чувствительным содержанием — списки лиц, связанных с разведкой, материалы о бегстве граждан, переписку о деятельности польской полиции и разведслужб, а также фонды дворянских управ и материалы о революционной деятельности — остались в БССР. Именно по этой причине в польских архивах сложно «что-то поискать» в связи с национальностью.

            Советские мотивы непередачи архивов имели две причины. С одной стороны, юридически весь комплекс документов, созданных на присоединённых землях, считался государственным достоянием СССР (БССР). Никаких международных соглашений о передаче этих архивов Польше не заключалось (в отличие от довоенных соглашений о возврате старых артефактов), а сам факт передачи польских территорий делал все документы их прежних учреждений собственностью СССР. С другой стороны, существовали политические и оперативные причины. КГБ БССР подчёркивал, что многие архивы «интересны для оперативно-проверочной работы» и советской научной истории.

            Кроме того, неофициально отмечается, что советская система архивов и администрация не рассматривали территорию Кресов Всходних как польскую. Соответственно, документальное наследие бывших польских учреждений рассматривалось как государственное имущество БССР, которое не подлежало возврату Польше. При этом новые границы областей и районов не совпадали с прежними польскими воеводствами, из-за чего архивные фонды часто разрезались и распределялись между разными хранилищами.

            Важную категорию представляют метрические книги и записи ЗАГС (рождений, браков, смертей). В Беларуси большая часть метрических книг довоенного времени хранится в государственных архивах – главным образом в Национальном историческом архиве Беларуси (НИАБ) в Минске и его филиале в Гродно. Поэтому генеалогам следует обращаться не в Польшу, а в соответствующие белорусские (или Литовский исторический архив, если речь о метриках до XX века) архивы.

            Исключение, но подчеркну, что оно условное, составляют лишь забужанские метрические книги.

Что такое „Księgi Zabużańskie“

            Термин обозначает метрические книги (крещения, браки, смерти), созданные на Всходних Кресах Второй Речи Посполитой — в том числе в воеводствах Полесском, Львовском, Станиславовском, Волынском и некоторой части Новогрудского (включая территории современной Беларуси).

            В 1949 году по соглашению с Советским Союзом в Польшу были переданы повторные копии метрик — экстракты по каждой парафии, подтверждённые штампами (Urząd Stanu Cywilnego) и оформленные централизованно в Sekcji Ksiąg Zabużańskich в Варшаве. Эти так называемые «забужанские метрические книги» (księgi metrykalne zza Buga) представляют собой в основном микрофильмы или копии, сделанные уже после войны. Полного оригинального комплекта в Польше нет: большая часть книг осталась в местных ЗАГС, приходах и впоследствии была передана в НИАБ (Минск) или НИАБ-Гродно, либо — в ряде случаев — была утрачена (разрушение при боевых действиях, утрата при эвакуации, уничтожение как «неактуальных»).

            После вступления Красной армии в Западную Беларусь значительную часть польских архивов из разных поветов Виленского воеводства свезли в Вильнюс. Это был удобный транспортный узел, здесь имелись помещения и специалисты для сортировки, а на местах часто не было ни условий, ни кадров для хранения. В результате в одном городе оказался смешанный массив документов по территориям, которые уже вскоре должны были войти в разные союзные республики.

                        В течение 14–22 октября 1939 года советские власти отправили из Вильнюса в Минск 14–18 вагонов документов из архивов Вильна. Многие из них позднее были возвращены обратно в Вильнюс в 1942–43 гг. под руководством директора литовского архива, что позволило сохранить крупные коллекции польских архивов.

            Когда в октябре 1939 года СССР «передал» Вильнюс и часть территорий бывшего Виленского воеводства Литве, вместе с землёй, зданиями перешли все архивы и документы, что напрямую относились к её новым территориям. Никто не тратил время на выделение и обратную отправку дел, касающихся территорий, оставшихся в БССР. Фонды передали в Литву «как есть» — по принципу имущества, находящегося на месте физически.

            Советская логика в этом была проста: архивы должны находиться в подчинённой и контролируемой системе хранения, а не обязательно там, где они были созданы. Поэтому, если в случае с Польшей документы не передавали из-за политической враждебности, то Литве их просто оставили, так как они уже лежали в пределах территории, отошедшей в её состав.

            В итоге в Литве сохранились массивы фондов, напрямую относящиеся к белорусским землям, — не потому что Сталин целенаправленно «отдал» их, а потому что в момент передачи Вильнюса эти материалы уже были там, в составе единого трофейного комплекса польских архивов, и их никто не сортировал.